Вначале я тянул троллингом ли, дорожкой испытанный воблер «Rapala», не раз выручавший в бесклевье. Но здесь он, наконец, и нашел свое последнее пристанище в виде крепкого дерева, лежащего на дне. Его не смогла поднять и крепкая плетенка. Не разогнулись и тройники. Видимо, как-то захлестнулась приманка с плетенкой хитрой и мертвой петлей.
Мешал и глотнувший из бутылки Леонид, то табанящий веслами, то вдруг начинавший куда-то грести и с тоской поглядывающий на берег. От таких непонятных гребков мои блесны тоже шли какими-то странными проводками, от которых, наверное, шарахалось все живое, что было под водой…
Тоска Леонида была понятна: он планировал озадачить своего зятя Валеру привезти ему из «Химок» еще одну бутылочку…
Вообще-то Лёня мужик настоящий, волжский. Трезвый на себе все хозяйство тащит, помогает дочке и внучке, оптимист по жизни, несмотря на плохое в последнее время здоровье. Пьяный, конечно, шебутной. Ну, а кто во хмелю хороший?..
Ну, вот куда опять погреб веслами?.. Еще и ветер волочит плоскодонку.
От полной этой бессмыслицы решаю поворачивать к берегу, а с утра выйти на воду одному.
Честно отработав и настроив четыре фортепиано, возвращаюсь в Сенюшкино с Валерой на его машине. Леонид уже успел выспаться и теперь ходил по двору вместе со своими курицами, лохматым песиком и товарищем песика. Вид у всех был озабоченный…
— Ну, взял? – был первый вопрос Гуляй ноги.
— Взял. С устатку можно.
Несмотря на все уговоры Леонида, и его жены Нины прошусь на ночлег в баньку. Они не понимают.
— Зачем тебе в бане бомжевать, когда в доме на кровати можно выспаться, – горячился Лёня. — А потом дочка скажет, что даже и принять-то человека не могли как надо!
— Лёня, ты не понимаешь… Диван давить у телевизора я могу и дома. Если сегодня нет возможности в протопленной землянке погреться, так хоть здесь послушать, как дрова потрескивают да угольки в печке поют.
Леонид долго смотрел на меня, а потом что-то для себя сообразив, наконец, зашелся смехом до слез.
— А-а, как там у вас…экстрим, туда его… Ладно, сейчас печку затоплю. В бане и посидим.
Мы сидели с Лёней у печки, слушали, как мурлычет что-то приемник, курили, чокались, вспоминали прошлое, выходили на улицу и сидели на лавочке перед домом, глядя на лежащую внизу местную Швейцарию, освещенную полной луной.
— Лёня, ты не боишься?
— Чего?
— Полнолуние… В полночь будет…
— Что будет? – меняется в лице товарищ, тронутый синдромом похмелья.
— Полезут когти из пальцев, шерстью обрастем, завоем на луну и снова будем с тобой гонять по островам пьяных волкохрюков!..
— Ха-ха-ха!..
Вернувшись в баню, видим собаку Леонида Рекса и его мохнатого друга, мирно ужинавших копченой грудинкой, что была нарезана под закуску. Дав людям спокойно поесть, замечаю:
— Лёня, утром один пойду на воду. Ты мне мешаешь в лодке спиннингом кидать. Мне хоть рыбку бы выловить. А ты веслами дергаешь, плывешь куда-то… Я на якорь встану да обловлю спокойно все ямки.
— Саня, тихо буду сидеть, как мышь.
— Лады. В пять разбужу.
Встав в четыре утра по будильнику телефона, собираюсь, пью чай, валяюсь на полоке, закрытом матрасом. В пять тридцать стучу в окошко дома.
— Пойдешь?
— Нет, Саня, спать буду.
— Ну, как знаешь, – радуюсь втайне про себя.
Спускаюсь в темноте по альпийской тропинке, стараясь не свернуть себе шею. Отцепляю лодку и выхожу к островку, рядом с которым есть яма в пять метров. Как раз и солнце выглянуло.
Начинаю с испытанных колебалок, исцарапанных щучьими зубами. Пусто… И так – раз за разом. Проверяю и воблеры. И поверху булькаю красно-белым бочонком и заглубляющиеся воблеры провожу всякими проводками. Словно вымерло все вокруг.
Вертушек в этот раз взял с собой мало и – только, начиная с четвертого номера, рассчитывая все же на щуку. И на них не берет.
Курю, глядя на разгоравшийся рассвет, и снова проверяю приманки в разных местах: на самой яме, по ее бровкам, по краю зарослей роголистника. От пустоты воды холодеет на сердце и подступает обида на местного водяного: в кои века выбрался сюда, а тебе, старому, жалко пары рыбешек… Лешему, что ли опять в карты продул?..
— Са-а-ня! – вдруг слышу из березняка, идущего понизу от деревни. Лёня… Не усидел дома, бродяга. Ладно, все равно не берет. Подхожу к берегу. Леонид в нетерпении.
— Ну, как?
— А-а, по нулям…
Идем уже в деревню. Лёня снова о своем задумался, понятно о чем, а мне на работу пора. Решаю по пути все же обловить ямку. Выбирать приманки не из чего, все перепробованы. Разве что…
Сын подарил на день рождения к прочим подаркам необычную вертушку, черную с красными крапинками, золотистую внутри. «Blue Fox» №4. Так и лежала блесенка невостребованная из-за ее непривычного для меня вида. Мол, безделушка… Правда в городе на водохранилище приносила она иногда окуней, но ни одной щуки на нее так и не было поймано. Проверю и здесь…
Ра-а-з! Лёня пригнулся. Вертушка заработала сразу и ровно, наверное, потому что Гуляй нога больше не хватался понапрасну за весла. И вдруг остановка… Трава?.. Нет, «трава» пошла в сторону, мягко прогибая спиннинг, а потом и задергалась ощутимыми толчками.
— Лёня, взяла. Наверное, некрупная.
Товарищ засуетился с подсаком, а потом и запеленал в него, объемный по-волжски, щучку килограмма на полтора.
Ну, вот и ладно. Не пустой… Теперь и к берегу можно двигать. Нет – еще пару забросов… Азарт уже заставлял забыть о работе. Это как в советские еще времена: если работа мешает рыбалке – бросай работу. Сейчас бы так не сказали.
Второй заброс. Опять остановка и в лодке запрыгал окушок граммов на триста. Пока я вываживал щучку и окуня, лодку стащило по ветру. Пришлось выгребать к заветной ямке. Третий заброс… И снова – удар и остановка. Теперь уже у лодки что-то блеснуло серебристой чешуей. Э-э, да это жерешок…
Но дальше ловить уже не было времени, совсем. Надо настроить и возможно отремонтировать еще три фортепиано, а потом собираться домой. Все… Теперь уже без оглядки гребем к деревне, а сердце остается там, у ямы, где на три заброса подряд пришлись три разных рыбины.
На обратном пути встречались… у магазина рыболовы, ехавшие с Ветлуги, с Жареного бугра и прочих мест. Все они, с кем я разговаривал, говорили одно: ни одной поклевки не видели и на джиг, и на блесны, и на воблеры. Может быть, просто не те встречались?..
В городе, днями позже, я был уже не столь уверен в исключительных и волшебных качествах именно этой вертушки «Blue Fox». Щучьи выходы сейчас бывают почти по-зимнему, как в перволедье, в определенное время, не совпадающее с летним. А тогда щука взяла ровно в девять утра.
Вполне вероятно, что она схватила бы любую приманку во время своего первого выхода. Но то, что эта вертушка универсальна, сомнений нет.
